Андрей Литягин: “Я люблю жить настоящим”
«Чеховские Рассказы» с Владом Чеховым
Сегодня в гости я пригласил живую легенду советско-российского шоу-бизнеса, замечательного композитора и одного из первых продюсеров Советского Союза, человека, который создал мегапопулярную группу “Мираж” и который всегда умело оставался в “тени” – Андрея Литягина.
В.Ч.: Здравствуйте, Андрей! Вот у меня всегда был о вас такой стереотип, что вы очень серьезный, “фундаментальный”. Это, наверное, общепринятое в нашем обществе представление о композиторах?
А.Л.: Здравствуйте, Влад. Ну, традиционный стереотип о композиторе приблизительно такой: немножко “шизонутый” человек, который летает в высоких материях. У нас, в большинстве, именно такие.
В.Ч.: Думаю, что композиторы и должны летать в высоких материях, ведь вы – люди высокого искусства.
А.Л.: Я считаю, что это не зависит от рода занятий, ведь генерация идей и творчества не связана с эксцентричностью внешнего имиджа. Просто, когда человек эксцентричен, ему проще себя позиционировать на публике. Ведь какое присутствует клише? Композитор – длинноволосый, полупьяный. Я, например, не говорю постоянно, как некоторые, про свою работу ни с кем, потому что она и так надоедает, а еще, чтобы об этом постоянно разговаривать!
В.Ч.: А что сохранилось в плане имиджа для вас от времени существования группы “Мираж”?
А.Л.: Влад, вы спрашиваете меня о внешних признаках, но для меня “Мираж” родился как студийный проект, группа не мыслилась. Меня интересовал медиа-результат того, что я делаю, смогу ли я, грубо говоря, работой мозга перекрыть целую страну, повернуть ее вспять. Когда наш проект заработал, был 1987 год, официально у нас была эстрада, было очень много “официоза”. Я задал себе вопрос, смогу ли я своей идеей завоевать сознание масс. Вот это было основной концепцией при создании проекта. “Мираж” появился сначала как студийный проект, артисты были позже вследствие того, что популярность породила спрос, а это – уже коммерция, бизнес. Если такие гонорары можно было заработать, то почему бы и нет?! И под спрос массовой культуры была создана эта группа. А, в принципе, изначально это особенно и не планировалось.
В.Ч.: Андрей, как вы считаете, почему на постсоветском пространстве в музыкальном плане так популярно “nostalgie”? Эти многочисленные реинкарнированные группы и артисты как нашего, так и “импортного” производства, которые давно распались, потом снова собирались, чтобы под старую фонограмму проехать с концертами по необъятным просторам. Этого же совершенно нет на Западе.
А.Л.: А это не совсем ностальгия, скорее, – “паническая” любовь ко всему иностранному, ведь везли тех, если говорить про «иностранцев», которые были доступны по ценообразованию. Эти артисты позиционировались как известные у нас в стране, и, в то же время, их гонорар был несопоставим с заработками наших.
В.Ч.: А какова специфика артистов “национальных”, артистов внутри страны?
А.Л.: Рынок должен работать так: если артист популярен, если его песни имеют право на существование, то рынок его сам вынесет, будет какой-то рекорд, лэйбл, который за свои деньги снимет ему ролик, его будут крутить, потому что будут зарабатывать на сопутствующей рекламе. Во всем мире знают, как из этого делать деньги, а у нас эта машина не работает, или работает вхолостую, потому что деньги не делаются. Зарабатывают только те люди, которые торгуют эфирами на радио и телеканалах, которые берут плату за ротацию клипов и треков. Соответственно, авторское право не работает, а, значит, говорить о каких-то роялти, связанных с гонорами с интернета и мобильного контента не приходится. А это, в свою очередь, значит, что нет оборота, а раз так, то нет и бизнеса. Тогда у меня возникает вопрос, зачем нужно писать и выпускать новые песни? Мы делаем деньги на корпоративах, днях города и других “заказниках” – это специфика гастролей в нашей стране. Значит, корпоратив длится 40 минут, то есть – приблизительно песен десять. Зачем мне писать новые альбомы, какой бизнес из этого мне?
В.Ч.: А, помимо бизнеса, нет вопроса творчества?
А.Л.: Когда нужно писать в “стол” – это не момент творчества. Если я понимаю, что мой результат нельзя будет издать и представить в массы во всех формах, как музыка представляется, то понимаю, что раз нет бизнеса, это будет избыточный продукт.
В.Ч.: Понятно, зачем “париться”, если можно “выстреливать” на том, что было написано несколько десятилетий назад.
А.Л.: Да, поэтому сейчас мы будем делать новую группу, вот туда я и напишу. Например, сейчас в Латинской Америке проект делаю, по крайней мере, смогу это более эффективно использовать. А здесь у меня возможности ограничены, я вот напишу – а это никому не нужно.
В.Ч.: Так вы сейчас распространяете свой интерес на Латинскую Америку.
А.Л.: Меня всегда интересовала испаноговорящая аудитория. У них меньше своей попсы, чем у англоговорящей аудитории, и они с радостью воспринимают что-то новое. Вы знаете, почему у них безумно популярен Энрике Иглесиас? Он дал им попсу на испанском языке, у них таких артистов мало.
В.Ч.: Я обратил внимание, что когда я переключаю музыкальные испаноговорящие каналы, там очень мало англоговорящего контента, преобладает именно испанский язык.
А.Л.: Да, согласен, мало. Но я увидел четко, что там очень много местных артистов, но что и как играть они не знают, нет ярких проектов.
В.Ч.: А что вас интересует, кроме профессиональной деятельности?
А.Л.: В детстве я занимался хоккеем, и сейчас зимой я катаюсь на коньках, а летом – на роликах. Я хорошо катаюсь на водных лыжах. Хочу научиться игре в гольф и кататься на лошадях. Но, к сожалению, есть проблема времени и коммуникации. Очень люблю путешествовать, чем дальше – тем лучше. Мечтаю посмотреть Новую Зеландию.
В.Ч.: А каким сказочным персонажем вы бы стали, если бы была такая волшебная возможность?
А.Л.: Мой ответ не будет искренним. Что значит сказочный персонаж? Это нужно было в детстве спрашивать. Наверное, кто-то из “Звездных войн”. Скорее всего, какой-то сенатор.
В.Ч.: Группа “Мираж” существует не одно десятилетие, какие есть скрытые моменты, которые зрители не замечают?
А.Л.: В России отсутствие авторского права мешает развиваться бизнесу, ограничивая финансовые потоки, грубо говоря, эти деньги в обороте существуют, но они остаются там, у крупных интернет-провайдеров, хотя они должны доходить до правообладателей, то есть исполнителей и авторов. Еще существует некая борьба: очень сложно запретить исполнителю называться подпольными именами и петь мои песни. Борьба с подпольными “Миражами” продолжается почти уже 30 лет существования коллектива. Отдельно хочу сказать про бывших участников группы, Алексея Горбашова и Екатерину Болдышеву, суды с которыми втянули меня в многолетние споры. С ними пришлось тяжелее и дольше всех бороться, они претендовали и на товарный знак МИРАЖ, и на исполнение песен из репертуара группы “Мираж”, и даже на долю в соавторстве со мной. Однако все суды завершились успешно, в итоге им запрещено исполнять все произведения из репертуара группы “Мираж”, запрещено использовать товарный знак, и суд отказал Алексею в его претензиях на признание его моим соавтором. Огромные средства тратятся на содержание юридического аппарата, на судебные процессы. Это средство поддержания монополии на собственный бренд. Если сюда не вкладывать и этим не заниматься, то разворуют все по винтикам. Почему? Потому что солистов много за эти годы сменилось. Были девушки, которые возвращались и снова уходили. И тут же появляется за “углом” еще один “Мираж” – правда, подешевле. А так как гастроли у нас имеют хаотичный характер, а заказники не рекламируются нигде, это проконтролировать очень сложно. Поэтому один из способов защиты своих прав – это судебные процессы.
В.Ч.: Андрей, если уж вы затронули сами тему солисток, то ходило много слухов о вашей любвеобильности к участницам группы…
А.Л.: Вы знаете, это вообще не про меня. Конечно, были какие-то романы, но это было и прошло. А комментировать это сейчас будет не совсем корректно по отношению к девушке, с которой я сейчас встречаюсь. Я люблю жить настоящим.
В.Ч.: Хорошо, расскажите нам, пожалуйста, про настоящее!
А.Л.: У меня настоящее, как и у любого нормального человека, просто свою личную жизнь я предпочитаю не обсуждать.
В.Ч.: Ок! У вас уже взрослая дочь, она, насколько я знаю, никакого отношения к музыке не имеет.
А.Л.: Нет, и ей это не нужно абсолютно. Она учится в аспирантуре в МГУ на факультете иностранных языков. Моя дочь все эти “шоу” и “огоньки” воспринимает, как потребитель. Она часто ходила на концерты, все это видела. И, как продвинутый человек, она не видит ничего привлекательного в шоу-бизнесе в России. Сама разобралась в своей собственной жизни и решила, что и как ей делать.
В.Ч.: Она папина или мамина дочка?
А.Л.: Ну, я думаю, что папина в большей степени. Так сложилось, что после развода с моей бывшей супругой, наша дочь жила вместе со мною и моей мамой в нашей квартире в центре Москвы, так как рядом находилась спецшкола, в которой она училась. И так получалось, что я часто ее видел и контролировал естественный процесс формирования ее как личности.
В.Ч.: Вы любите людей?
А.Л.: В смысле Толстого – нет. Я никогда себе не задавал этот вопрос, так как не уверен в существовании ответа на него. Не считаю себя проповедником и не являюсь Мессией, чтобы всех любить. Любовь для меня – это набор ассоциативных признаков. Я люблю своих близких, а остальные мне, по большей мере, безразличны.
В.Ч.: А чего вы больше всего боитесь в жизни?
А.Л.: Исписаться. Это такой страх, который является следствием моей работы.
В.Ч.: Если бы вы встретили Бога, что бы вы у него спросили?
А.Л.: Мне не о чем спрашивать, все, что я хочу знать, должен выяснить сам. У меня нет желания получить шпаргалку, не люблю подсказки. Смысл творчества заключается в том, чтобы всего достигать самому.
В.Ч.: Как долго еще может просуществовать история под названием “Мираж”?
А.Л.: Я не вижу причин для ее завершения, потому что на сегодняшний день даже национальная классика попсы уже сформирована, сейчас, сколько бы новых произведений не писали, будет оставаться некий “суповой набор” национальных песен, которые можно перепевать бесконечно. На сегодняшний момент коллектив существует с солисткой Маргаритой Суханкиной, голос которой так знаком слушателям, потому что именно он звучит на всех альбомах Миража.
В.Ч.: А как вы относитесь ко всем этим обидам ваших бывших солисток группы по отношению к вам?
А.Л.: Вы поймите, это компания, на работу пришли работники, так же как нанимаются люди, например, в любую другую организацию. И пока есть потребность в этом работнике, и есть понимание, то это сотрудничество продолжается, а когда его нет, или кто-то, например, собрался рожать, или устраивать свою семейную жизнь, или заняться своей сольной карьерой, или нарушает, как говорится, производственную дисциплину, не выполняя требование компании, то мы, соответственно, расстаемся – и все.
В.Ч.: То есть, по нашей традиции, сказали бы, что вы – циничный человек.
А.Л.: Про любого кинорежиссера говорят, что он деспот на съемочной площадке, это уже такое клише. Я же здесь главный. “Мираж” – это не группа как группа, а это авторский проект, который придуман одним человеком. С точки зрения звука и музыки, это абсолютно монопольный проект. Я давно в шоу-бизнесе, и нелицеприятные высказывания друг о друге стали, в общем, визитной карточкой этой сферы. Мне, если честно, по барабану: ну, как можно относиться к сумасшедшим?! Вот, например, я иногда видел, что беру на работу сумасшедшую или не совсем вменяемую мадам, но ее вижу два раза в год, с ней не общаюсь, для этого есть тур-менеджеры, директора, особенно, когда это были 1980-е, когда ездили в гастрольный “чес”. У меня не было с солистками плотного общения: прием на работу и какие-то знаковые съемки, типа “Песня года” – и все общение. А все остальное время артист на гастролях. Так что, какая может быть обида, если я этих людей едва знаю. У меня отсутствует предмет дискуссии с ними.
В.Ч.: У вас интересная жизненная позиция. Вы либерал? Демократ?
А.Л.: Нет, я не демократ – это точно. Не понимаю, это не та модель, что мне близка. Мне ближе монархия.
В.Ч.: Спасибо вам за разговор. И, пожалуйста, ваше пожелание нашим читателям.
А.Л.: Музыка – это одно из чудес, данное человечеству для того, чтобы затрагивать такие эмоциональные точки, которые никакое другое искусство затронуть не может. Я желаю обращать внимание, насколько вам много может дать музыка, и не забывать, что в минуты радости и грусти музыка вас всегда выручит.