5 веских причин посмотреть «Молодого папу»
Папа Пий XIII слишком приземлен для священника такого высокого сана. Подчеркнуто шутлив, саркастичен, ему мерещится кулер у алтаря и голые прелестницы из детства — он подчиняется живым реакциям! На контрасте с подобострастно, жутковато улыбающимися монашками и старцами, которых встречает камера, холеный папа вроде бы должен вызывать отвращение? Ну хорошо — недоумение.
Что за вылизанный, манерный и загорелый голубоглазый метросексуал с ресничками модели — он что готовится к съемке в GQ?
А кто сказал, что священник должен выглядеть как юродивый после 10 лет скитаний? Иисус священником не был, если что.
Вместе с тем, новый папа невероятно коммуникабелен и, несмотря на то, что пытается отстраниться от людей, к нему тянутся. Секрет обаяния — отсутствие злобы и зависти в общепринятом смысле. В Ватикане это дефицит.
Новый взгляд на старую проблему
Невидимую перемычку, где заканчивается человеческое и начинается божественное, искали все. Что Лев Толстой — в «Отце Сергии», написанной в период увлечения универсальной религией, что Федор Достоевский в «Братьях Карамазовых» и «Идиоте», что вдохновленный Достоевским Жорж Бернанос — в «Дневнике сельского священника». В кино — Луис Бунюэль в «Виридиане» и «Назарине». Толпа других режиссеров.
Суть одна. Это актуальный для католиков сюжет. Православие подразумевает хоть и бОльшую аскезу, но и обращение к людям как спасение. А вот в католицизме человек часто оказывается трагически одинок. Один — верит за всех. Так и вышло с молодым папой.
В недавней картине «Монах и бес» Николай Досталь замахнулся на подобное. Но фильм рассыпался на мозаику — набор открыток, которые режиссер выдавал зрителю по очереди — в мощь монолита это не сложилось.
Красота по-итальянски
Нет в этом сериале кадра, где глаз бы не радовался. Иконография, длинноты, проходы и звенящая тишина в кадре, солнечный свет сквозь листву, застывшее время, пение птичек и шум дождя, театр теней, величие дворцов и африканская нищета — каждым мазком кисти Соррентино подчеркивает тленность материального.
Ложь, лицемерие и интриги на фоне красоты обесценивают ее и даже делают соучастницей падения.
Так просто, так доступно доносится до нас очень и очень далекое. Диву даешься — они же о другом говорят. А Бог сквозь каждый нудный и многозначительный — на первый взгляд — диалог проступает.
Святой, прикинувшийся дьяволом. А не наоборот
Он знает художника Бэнкси, режиссера Спилберга, группу Daft Punk и читал Сэлинджера. Но не потому что родители папы — сгинувшие в неизвестность хиппи. Потому что он американец. Архангел прагматики. На глазах у паствы и ошарашенных журналистов он создает из себя недосягаемую рок-звезду. Пелевин в Ватикане.
У него безукоризненная репутация. Отсутствует сексуальная ориентация. Он ловкий манипулятор и стратег. Он может заткнуть даже вырастившую его мачеху — мать Мэри, которая ходит дома в футболке «Я девственница. Но это старая футболка» и любит покидать мяч в кольцо.
Он скорее дьявол, чем святой.
Для кого-то и так.
Но не тут-то было.
В теории папа — ретроград, который не даст умереть церкви от старости и яда «свободных отношений». Но это в теории.
За смазливой меланхоличной маской скрыта тяжелейшая борьба, которую он и сам не осознает. Исцеляя людей, карая или вымаливая ребенка для них, папой двигает нечто. Чему он поддаваться не хочет. Пий XIII открыто отрицает Бога, каждым действием подтверждая его существование. «Те, кто верит в Бога, не верит ни во что», — говорит он. У кардиналов глаза на лоб! А по сути правда. Метафизически он ее чует, только недоговаривает: «не верит ни во что более». Кроме Бога.
Папа относится к службе легко, но не легкомысленно. Не разбивает лоб перед иконами. Молится там, где велит душа: на листьях в саду, на дне бассейна, на встречах с политиками, на коленях под дождем у заправки. Он величественно облачается в папскую тиару под трек I am Sexy And I Know It. Моется в душе, слушает радио, пользуется айфоном, обнажается перед зеркалом. Книжники и фарисеи закричат: да он себя любит больше Бога, не любовь пестует, а гигиену, не дух стяжает, а побрякушки! Папа продолжит смотреть на них, задрав нос. Ни слова не скажет. Уголок рта вздернет добрая ухмылка. Подмигнет, проходя мимо.
Его раздирают противоречия, как и каждого из нас
Пий XIII тоже соткан из антиномий. Сначала ссылается на Спинозу, который поставил нам самую сложную задачу на свете: «можем любить Бога как угодно сильно, но не вправе рассчитывать на ответную любовь». А потом требует от Богородицы ребенка для бесплодной героини: «Ты должна, должна, должна!». Помощнице говорит, что верующие не плачут, а сам рыдает, когда теряет наставника. Ничего стыдного в этом нет. Просто так называемых цельных людей не бывает. Как в любом из нас, в героях есть набор грехов и добродетелей. Отделить порой невозможно.
Неверие, а точнее недоверие, сменяет веру. Бог мерцает в нем — это видят все, но папа отказывается признать. Без кокетства. Главная дилемма — ложное одиночество. Его неверие или не-до-конца-верие, родилось в детстве, когда родители оставили Ленни в приюте. С тех пор он ищет родителей и любовь через них.
Возможно, это самый попсовый по шкале слезовыжимальности рефрен. Но бессмертный. Папа не может довериться полностью никому — даже Богу — пока не поверит, что его хоть кто-то любит. Что он хоть кому-то нужен. Кому из вас это чувство незнакомо?
